«Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа»: Рецензия Киноафиши
Стивену Спилбергу уже которое десятилетие подряд всюду мерещатся летающие тарелки и пластилиновые инопланетяне. Внеземное вторжение проходит в сознании Спилберга с переменным успехом: то гости из других миров, делая большие добрые глаза, прячутся в комнатах маленьких мальчиков от злых ученых, то, наоборот, садятся в марсианские треножники, чтобы оттуда пить кровь трудящегося человечества. Теперь настал черед археологической версии; и в самом деле, человек, который везде видит пришельцев, вряд ли сможет в ходе раскопок найти кого-нибудь другого.
Впрочем, в новой порции похождений Индианы Джонса интереснее иное, а именно – как инопланетное вторжение выступает символом, параллелью и даже, точнее сказать, своего рода перпендикуляром вторжению коммунистическому. Дело происходит в 1957 году, в самый разгар холодной войны и маккартизма, когда деканов, по их собственному признанию, вынуждают искать коммунистов чуть ли не в супе (так Стивен Спилберг сублимирует свою страсть к тотальному поиску пришельцев), а толпы обывателей ходят с плакатами «Better dead than red» («Лучше быть мертвым, чем красным»). Вроде бы столь печальное массовое помешательство авторами фильма осуждается, да еще бы ему не осуждаться, если Спилберг – один из столпов и патриархов еврейской диаспоры Голливуда, а во времена сенатора Маккарти слова «еврей», «коммунист» и «зло» были совершеннейшими синонимами. Однако тут же создатели четвертой серии «Индианы Джонса» предъявляют зрителю наглядное доказательство того, что красная угроза – самая актуальная опасность 50-х. В уютный мир призраков, могил и раскопок революционным ветром врываются люди с серпами, молотами и звездами на униформе и устами Кейт Бланшетт, играющей не столько шпионку, сколько боевого киборга Советов, объявляют, что они хотят захватить сознание американцев и сделать их изнутри пламенными коллективистами ленинского призыва. На фоне столь неприличного вторжения похитителей тел и мировой гегемонии вырисовывается еще одна, гораздо более глобальная картина: в основе древних цивилизаций лежит культ инопланетных существ, полубожественных воспитателей человечества, которые, как и дикое племя марксистов, высадились в миру и насадили в нем идеал коллективной общности (недаром хрустальные скелеты пришельцев лишь в едином порыве способны продемонстрировать археологам все чудеса, на какие только способна лукасовская Industrial Light & Magic). Правда, есть и одно основополагающее различие: коммунисты пришли в мир единственно чтобы показать добропорядочным обывателям, где раки зимуют кузькину мать, инопланетяне же в данном случае исполнили созидательную, даже культуроустроительную функцию. В конце концов Спилберг договаривается до того, что гости из других измерений и есть спасение от красной угрозы, небесная сила, говорящая последнее «прощевайте» железной леди серпа и молота, паранормальной украинской мифоманке Ирине Спалько в исполнении уже упомянутой Кейт Бланшетт.
Впрочем, Стивен Спилберг как режиссер старой генерации считает нужным непременно насытить свое кино каким-нибудь «посланием», месседжем, словно бы извиняясь за беззастенчивый экшен по вытряхиванию карманов многомиллионной аудитории. В связи с инопланетным культом возникает тема археологии в ее исконном смысле – разыскания о первоначалах (так переводится это слово с греческого и так реставрирует данный термин Фуко) – и знания как подлинной ценности. Золотом древних индейцев был не драгметалл, а знание, которое выше и значимее всякого золота, – вот вывод создателей четвертого фильма об Индиане Джонсе. И этот финальный аккорд одновременно умиляет, примиряет и просветляет на фоне следующих волн развлекательного кинематографа, на которых резвятся более молодые охотники за разнообразными сокровищами нации, уже совершенно не озабоченные ни «посланием» рассевшемуся в кинозале человечеству, ни вообще каким бы то ни было смыслом.
Vlad Dracula
