«Туман»: Рецензия Киноафиши
Совершенно очевидно, что снимать еще один туманный опус про не в меру разыгравшихся кадавров смысла не было никакого. В старую картину Джона Карпентера, тоже, мягко говоря, не шедевральную, Руперт Уэйнрайт, привычный к цифровым спецэффектам и музыкальному видео (стигматы Патриции Аркетт несколько, впрочем, выбиваются из этого ряда), внес только лихости, быстроты и поверхностной красочности. Единственное достоинство карпентеровского «Тумана» – медитативная неспешность саспенса, за год до «Тумана» с блеском опробованная мастером малобюджетного хоррор-триллера в «Хэллоуине», – было Уэйнрайтом цинично попрано и растоптано ради бесхитростных трюков с обугленными руками, белыми подводными призраками из детского фольклора и прочей дешевой, по крайней мере в эстетическом смысле, привидени. Получилось какое-то абсурдное сочетание полупиратского аттракциона с явным намеком на «Летучего Голландца» и обычных для чиллеров и слэшеров категории «В» сцен с полуголыми барышнями, распутными тинейджерами и видеокамерами на яхтах и прочих предназначенных для удовольствий сооружениях. Ко всему прочему, Уэйнрайт – вполне в духе множества своих собратьев, у которых чешутся руки что-нибудь снять, но которым снять решительно нечего, кроме нижнего белья своих пятидесятидолларовых кинодив, – пустоту в кадре заполняет тупыми и не имеющими никакого представления об актерской игре девицами, чья беготня от тумана (или, вернее и метафорически говоря, за туманом) должна внести легкое гормональное оживление в незадавшееся саспенс-турне.
Впрочем, как сказал бы пушкинский герой, там есть один мотив. И мотив этот представляет собой примитивный вариант той радикальной социологемы (ведущей свое родословие еще с архаических времен), которая двигала, например, Мартином Скорсезе в «Бандах Нью-Йорка»: всякое общество, и американское в частности и даже иногда в особенности, построено на фундаменте кровавого преступления. То, что четверо отцов-основателей городка Антонио Бэй, нарушив договор, обирают прокаженных переселенцев и сжигают их заживо, и становится более чем через столетие причиной макабрического нашествия на вознесшийся ценой гибельного предательства город. Так что в тумане из трюмов корабля-призрака грядут не только обильно помеченные смертью жнецы: это еще и сборщики подати, которую по законам древней справедливости потомки клятвопреступников и убийц должны кровью уплатить за кровь. Весьма недурственная, хоть, надо признаться, и не новая, идея. Только вот исполнение, мягко говоря, подкачало.
Vlad Dracula
